Роль Хлебникова как учителя для Хармса удостоверяется его Записной книжкой № 19[1] и другими многочисленными письменными и устными свидетельствами. Хлебников как живой и живущий (живучий) человек рано появляется и в произведениях Хармса, в частности, в двустишии 1926г., подписанным под известным портретом, выполненным Б.Григорьевым:

        Ногу <з>а ногу заложив
        Велимир сидит. Он жив.[2] 

Прямую связь Хлебникова с Хармсом и вместе  с тем заметные различия между ними можно, в частности, оценить, продолжая несомненное сравнение хлебниковского «Ка» (1915г.; напечатано в 1916г.[3]) с «Лапой» Хармса (1930г.), начатое при первых публикациях последнего  текста в России[4]. Оба писателя серьезно интересовались Египтом и читали посвященные ему научные и научно-популярные книги. Часть этих книг, которые отмечены в Записных книжках Хармса[5] , совпадает с выявленными следами хлебниковских подготовительных чтений для «Ка»[6]. Не исключено, что Хармс, читавший по-немецки, мог познакомиться и с некоторыми из более новых египтологических публикаций, которые он не обязательно отмечал в своих записях. Он мог о них или о содержащихся в них открытиях услышать и от кого-то из ленинградских египтологов или чинарей, с ними знакомых. В отношении Хлебникова такой устный источник  египтологических знаний открыт благодаря выявлению роли его знакомого Ф.В.Баллода[7]. Вероятность такого же устного  обсуждения египтологических открытий в отношении Хармса возрастает потому, что в это время в Ленинграде успешно действовал египтологический кружок и наряду с выдающимися учениками Тураева старшего поколения в нем участвовала и молодежь, увлеченная Египтом. Относительно Франк-Каменецкого, создавшего целую эпоху в изучении до-амарнского кудьта Солнца (в фиванский период), связи с чинарями особенно вероятны, потому что близкая к нему О.М.Фрейденберг несколькими годами позднее была хорошей знакомой одного из обэриутов- Олейникова и возможным адресатом его стихов. Но еще интереснее то, что и Хлебников, и его последователь Хармс во многом по-своему реконструировали недостававшие им элементы дренеегипетской культуры, создавая на свой лад законченную ее картину. Отдельными своими чертами она скорее напоминает   взгляды современных ученых, располагающих несравненно большим и лучше организованным материалом, чем те, чьи работы оба писателя могли использовать. Вместе с тем стоит заметить, что в оригинальных русских сочинениях по египотологии, которыми они оба пользовались, ставились вопросы, для того времени новые : Ф. В. Баллод одним из первых рассмотрел проблему двух разных типов – реалистического и идеализированного - портретов умершего в одной и той же египетской гробнице в контексте теории изменения облика ка и в целом «представлений о потустороннем бытии»[8], а акад. Б.А.Тураев первым наметил общекультурное значение культа Тота[9], с которым в последнее время в ряде своих выступлений связывает проблему исключительно высокого развития математических знаний в Египте акад. В.И. Арнольд. Чтобы доказать этот общий тезис, важный для понимания роли Древнего Египта и современными учеными, и их предшественниками в науке и культуре прошлого века,  первостепенное значение имеет  опубликованная Б.А.Тураевым в 1917-ом г. 14-ая задача Московского папируса, в которой говорится о вычислении объема усеченной пирамиды[10].  Вопреки неоднократно высказывавшимся возражениям и сомнениям[11] было показано, что составители задачи пользовались общими законами алгебраических тождественных преобразований[12].  Тураев перед своей смертью (он умер в 1920г.) повидимому завершил работу над своим переводом  всего этого папируса, включающим и 10-ую задачу[13], по одному из толкований которой  египтяне правильно определяли пощадь полушария, что – в согласии с нынешней гипотезой В.Арнольда - делало бы уровень их математических знаний очень высоким. Эти выводы существенны потому, что для хлебниковской оценки Древнего Египта вообще и Эхнатона, в частности, математические достижения  были на первом месте. Э то видно и из стихотворения, где Эхнатон и Хлебников выступают как воплощения одной силы, по преимуществу математической или числовой:

Я, Хлебников, 1885.  
За (365+1) до меня  
Шанкарья Ачарья творец Вед  
В 788 году,  
В 1400 Аменхотеп IV,  
Вот почему я велик.  
Я, бегающий по дереву чисел,  
Делаясь то морем, то божеством,
То стеблем травы в устах мыши,  
Аменхотеп IV – Евклид – Ачарья - Хлебников[14].

Имя Евклида удостоверяет собственно математическую ориентированность этого ряда рождений.

Мы увидим, что философско-математический или метафизический подход к Эхнатону и у Хармса.

А в «Ка» Хлебникова его занятия Амарнской эпохой воплотились во вполне внушительном воспроизведении Эхнатона и его личности в разных ее проявлениях (в том числе поэтическом), хотя оно и выражено в достаточно сложном контрапунктическом переплетении с современностью (Эхнатон- он же обезьяна, которую убивают в Абиссинии времени начала Первой мировой войны[15]). Хармс подхватывает последний прием: у него фараон плавает (по Нилу) в кепке и в трусиках (которые он потом снимает и выжимает, после чего стеснительно смотрит, не идет  ли женщина, «Лапа», с. 319), потом говорит и ведет себя как обычный ленинградский житель, валяется на песке, пройдя к нему с трудом по острым камушкам: к концу произведения, когда сон сменяется явью, он уже снова в трусах, но «весь потный» и его объявляет своим любовником  жена «советского чиновника» Подхелукова, от мужа которой он пробует зашититься, прикрывая «грудь ладошками» («Лапа», с. 333). Исторический Эхнатон в «Лапе»  (в отличие от «Ка») не выступает , он настолько же удален от своего прообраза, как и в фигурирующий в том же произведении в качестве одного из персонажей Хлебников, бросающий проездом несколько реплик В этом втором поколении  авангард стремился  освободиться  от истории, сохраняя лишь видимость преемственности.

В «Ка» Хлебникова автор  с самого начала говорит о своем собственном двойнике - Ка как о способе преодоления времени (проблемой которого Хлебников  интенсивно занимался все последнее десятилетие своей жизни). Его «Ка – это тень души, ее двойник, посланник при тех людях, что снятся храпящему господину. Ему нет застав во времени: Ка ходит из снов в сны, пересекает время и достигает бронзы (бронзы времен). В столетиях располагается удобно, как в качалке. Не так ли и сознание соединяет времена вместе,  как кресло и стулья гостиной?» («Ка», с.122). Эта особенность Ка мотивирует построение хлебниковского произведения, где Ка автора и с ним он сам перемещается в пространстве-времени : из России времени начала Первой мировой войны в будущий  23-й век- в год 2222-й, в Древнюю и средневековую Индию и на Цейлон, в Древний Египет амарнского периода, в мусульманский рай, где участвует в беседе с Мухаммедом.

Из тех разных, но не противоречащих друг другу пониманий древнеегипетского Двойника, которые так и не были синтезированы  в самой египтологии[16], для Хлебникова особенно важны два. Во-первых, Ка –это личность, вполне индивидуализированная. Во-вторых, с ним связана жизненная сила его «хозяина» (термин Хлебникова). Оба эти свойства справедливы с точки зрения египтологии (теперешней, а не хлебниковского времени), потому что речь идет о Двойнике царственной или божественной личности.

Опережая ученых (Кееса и Френкфорта[17]), Хлебников настаивает на особости Ка фараона. Его занимает Ка Эхнатона, с которым, как и с Ка других царей (Индии- Ашоки и Акбара; Цейлона- Виджаи), может общаться его собственное, хлебниковское Ка. Этот замкнутый круг великих деятелей, соответствующий и хлебниковским представлениям о самом себе и своем величии (как бы к ним ни относились  будущие биографы и психиатры), и его мыслям   о перевоплощении (скажем, Эхнатона в Хлебникова в упомянутом выше стихотворении), кажется принадлежностью эпохи, занятой Художником и Сверхчеловеком в его ницшеанском понимании (и в лругих близких к этому вариантах пред- и пост-символистского времени, например, у Владимира Соловьева); не в этом ли и корни последующего понятия Председателя Земного Шара, введенного в 1917г. Хлебниковым? У Хлебникова Ка царей общаются с другими Ка таких же персонажей и с мифопоэтическими женскими образами , подобными мусульманским гуриям и Лейли (героиня «Ка», которой посвящена и поэма «Лейли и Медлум», написанная в 1911г.[18]). При этом Хлебников задает вопрос, в разных ответах на который можно искать объяснение основным раличиям между его текстом и хармсовским: «случалось ли вам играть не с предметным лицом, каким-нибудь Иван Ивановичем, а с собирательным, хотя бы мировой волей? А я играл, и игра эта мне знакома» («Ка», с.128), «Ка был наперсником в этой забаве» («Ка», с.129). В то время как Хлебников играл в такие игры и о них повествовал, Хармс предпочел вариант общения  с «каким-нибудь Иван Ивановичем». В «Лапе» этого последнего зовут Николай Иванович. Он вместе с Покойником (жителем России, чья смерть вводит погребальный сон и обряд, часть которого- Нил, Египет и Эхнатон) и Земляком (жителем Земли, совершающим путешествие по небу) составляет группу простых лиц, с которыми у Хармса общается Эхнатон (тогда как у Хлебникова он общается либо с Ка царей в потустороннем мире, либо со своими придворными в Египте его эпохи). Это , как и вполне обыденное поведение и слова Эхнатона, выглядит как намеренное снижение, остраняющее  образ, носящий только имя фараона, но не обнаруживающий ни одной черты, которая бы его отличала от обычных хармсовских героев. Хармсовский Эхнатон выглядит как пародия на  хлебниковского; в их различии сказалось расстояние между неоромантизмом символистов и постсимволистской литературы и иронией позднего реалистического постфутуризма.

Но в текст  «Лапы» вставлен дуалистический «план Аменхотепа», соотносимый с египетской сакральной топографией. Само слово «план», как и его детали, указывает, что это одновременно- и схема человека, и чертеж города (древнеегипетские рисунки по характеру перспективы напоминают современный технический чертеж[19]).

Этот хармсовский план сочетает схему тела фараона Аменхотепа  IV - Эхнатона с чертежом города, подобного построенной Эхн-атоном (Эх-не-Йотом «Угодным-Солнцу») новой столице солнцепоклонничества Ахет-атону (Ах-Йоту) – «горизонту Атона (божественного Солнца)»[20]. Этот последний  был построен по геометрически четкому плану, что отражено в хармсовском чертеже. Различение  улиц левой и правой руки на этом плане у Хармса  типологически сходно с древнеегипетскими противопоставлением левой и правой стороны[21] как существенного элемента дуалистической системы мифологических и ритуальных оппозиций, характерной для Египта[22].  В настоящее время вслед за Френкфортом и Р.Нидхемом исследователи признают Египет классической страной с дуальной структурой мифологических оппозиций[23]. В этом смысле хармсовский план Аменхотепа можно считать проникновением в ту структуру, которая полностью лишь сейчас открылась науке. Особенно интересно то, что в хармсовском «плане Аменхотепа» это двоичное противопоставление, входящее в самом деле в число основных для Древнего Египта, соотнесено и с другим , которое характеризует философию самого Хармса. Если руки Аменхотепа охарактеризованы Хармсом как «улицы левой и правой руки», то ногам приписано противопоставление «финитного» (т.е. конечного в математическом смысле) и «цисфинитного». Последнее представляет собой придуманный самим Хармсом термин, построенный по образцу таких математических терминов, как «трансфинитный» в смысле Кантора[24] . Он относится к «сиюминутной конечности»,

определившей отношение Хармса к времени[25],ср. выражение этого в стихотворении Хармса «Третья цисфинитная логика  бесконечного небытия» :

«...Вот час всегда только был, а теперь только полчаса.
Нет полчаса всегда только было, а теперь только четверть часа.  
Нет четверть часа всегда только было, а теперь только восьмушка часа.  
Нет все части часа всегда только были, а теперь их нет...»[26].

То, что Хармс создает изомофные пары «правой руки»-«левой руки»; «финитный»-«цисфинитный» напоминает о структуре пифагорейских бинарных оппозиций этого рода.

Это метафизическое переосмысление Аменхотепа-Эхнатона ближе к его роли в хлебниковском тексте, чем собственно изображение Эхнатона (двойственность этого подхода напоминает то, что упоминалось выше по поводу двух типов портретов в египетских усыпальницах). «План Амехотепа» введен как часть «Описания Нила», являющегося вместе с тем всего лищь деталью («подсвечником», «Лапа», с. 317) происходящего с покойником (эта ассоциация не обязательно предполагает знакомство с египетской «Книгой мертвых», потому что связь египтян с заупокойным культом общеизвестна).   

Из коротких реплик Хлебникова в «Лапе» только та, где упоминается  санскритский  первочеловек- пуруша- может быть сопоставлена с реальными интересами Хлебникова.  По определению Большого Петербургского словаря санскрита, Puruşa – ein Urindividuum , aus welchem das Makrokosmus sich entwickelt[27] («праличность, из которой развился макрокосм»). Идея происхождения неба (как и других частей  мироздания) из Пуруши отзывается в «Лапе» в приписываемой автором Хлебникову строфе

    Это не небо
    это ладонь
    крыша пуруша и светлый  огонь »[28] («Лапа», с.328). 

Хотя прямо с «планом Аменхотепа» это место (разговор Хлебникова с Утюговым о небе) не связано, в обоих случаях речь идет о личности, занимающей большое пространство и входящей в более широкую (локальную или космическую) картину.

Санскритская линия в словесной и философской ткани «Лапы» продолжена также фразами, упоминающими санкритское агам «я»[29]. И здесь возможна связь с хлебниковской прозой. В отрывке «Сон», по времени написания близком к «Ка», упомянута «аганкара»-производное от «агам» сложение со значением  «самосознание»: «разговор коснулся аганкары человека и аганкары народа»[30].

При интересных  перекличках  Хармса с Хлебниковым основное построение «Лапы» существенно отлично от структуры «Ка»: на первый план выдвигается сонное иррациональное сознание с перемещениями персонажей на небо и с неба на Землю и из яви в сон и обратно, по сравнению с этим преодоление границ между эпохами и культурами менее важно[31].

ЛИТЕРАТУРА

Баллод 1917 – Реализм и идеализация в египетском искусстве как результат представлений о потустороннем бытии.- В кн.: Сб. в честь проф. В.К.Мальмберга. М., 1917, с.57-68.

Баран 2002 – Хенрик Баран. Египет в творчестве Хлебникова.- В кн.: Хенрик Баран. О Хлебникове: контексты, источники, мифы. М., 2002.

Бурбаки 1965 – Н.Бурбаки. Начала математики. 1 ч. Основные структуры анализа. Кн.1. Теория множеств. М.: Мир, 1965.

Ван дер Ванден 1959 - Ван дер Ванден. Пробуждающаяся наука. Математика Древнего Египта, Вавилона и Греции. Пер. И.Н.Веселовского. М. :  Гос.изд. физ.-мат. лит-ры, 1959.

Веселовский 1948 – И.Н. Веселовский. Египетская наука и Греция.- В кн.: Труды Института истории естествознания, т. II, 1948, с. 426-498.

Выгодский 1967 – М.Я. Выгодский. Арифметика и алгебра в древнем мире. М. : Наука, гл.ред. физ.-мат. лит-ры, 1967 (2 испр. и доп. изд.).

Герасимова, Никитаев 1991 - А.Герасимова, А.Никитаев. Даниил Хармс: Лапа.- Театр, 1991, № 11.

Жаккар 1995 – Ж.-Ф. Жаккар. Даниил Хармс и конец русского авангарда. СПб, 1995.

Золотарев 1964 – А.М.Золотарев. Родовой строй и первобытная мифология.М., 1964.

Иванов 1968 – Вяч.Вс.Иванов. Дуальная организация первобытных народов и происхождение дуалистических космогоний. Рец. на кн. Золотарев 1964.- Сов. Археология. 1968, №4, с. 274- 287.

Иванов 1978 – Вяч.Вс.Иванов. Близнечный культ и двоичная символическая классификация в Африке // Africana. Африканский этнографический сборник XI. Л. : «Наука», 1978,  с.214-246.

 Иванов 1984 – Вяч.Вс.Иванов. До-во время-после? (Вместо предисловия) .- В кн.: Г.Франкфорт, Г.А.Франкфорт, Дж.Уилсон, Т.Якобсен. В предверии философии. Духовные искания древнего человека. М., Наука, Гл.ред. вост.лит-ры, 1984, с.3-21 и примеч..

Иванов 1998; 2000, 2004 – Вяч.Вс.Иванов. Избр. тр. по семиотике и истории культуры. Т. I ;  II.; III. М.: Языки славянской культуры, 1998; 2000; 2004.

Куделин 1996- Куделин, Александр Б. Романический эпос о Маджнуне и его арабские корни,- Эпос  народов зарубежной Азии и Африки. М.: Наследие, 1996, с. 296-320.

Лурье 1933 - С.Я. Лурье. К вопросу о египетском влиянии на греческую геометрию.- Архив Института науки и техники, 1, 1933, с. 45-70.

Матье 1939 – М. Э. Матье. [Рец. На кн.] В.Павлов. Скульптурный портрет в Древнем Египте.- Вестник Древней Истории, 1939, № 2, с. 101-104.

Мейлах 1999 - М.Мейлах. Примечания.-В кн.: Хармс 1999, с. 513-639.

Нейгебауэр 1937 – О.Нейгебауэр. Лекции по истории античных математических наук. Пер. и предисловие С.Я.Лурье.Т. I. М.-Л., 1937.

Нейгебауэр 1968 – О.Нейгебауэр. Точные науки в древности. Пер Е.В.Гохман. М.: Наука, гл.ред. физ.-мат. лит-ры, 1968.

Перепелкин 1984 – Ю.Я.Перепелкин. Переворот Амен-хотпа IV. Ч. 2. М.: Наука. Гл. ред. вост.лит-ры, 1984.

Раик 1958 – А. Е.Раик. Новые реконструкции некоторых задач из древнеегипетских и вавилонских текстов.- Историко-математические исследования, вып.XI, М., 1958, с. 171-184.

Раик 1967 – А. Е.Раик.  Очерки по истории математики в древности. Воронеж, 1967.

Тартаковский 1986 – П.Тартаковский. Русские поэты и Восток. Бунин. Хлебников. Есенин. Ташкент:изд. лит-ры и искусства им. Гафура Гуляма, 1986.

Тураев 1898 – Б.А.Тураев. Бог Тот. Опыт исследования в области истории древнеегипетской культуры. Лейпциг, 1898.

Хармс 1997 – Даниил Хармс. Стихотворения. Полное собрание сочинений. Т.1 .СПб.: Академический проект, 1997.

Хармс 1999 – Даниил Хармс. Дней катыбр. Избранные стихотворения, поэмы,  драматические произведенияю Сост. М.Мейлах. М.- Кайенна: «Гилейя», 1999.

Хармс 2002 – Даниил Хармс.Записные книжки. Дневник. Полное собрание сочинений. Кн.1, 2 .СПб.: Академический проект, 2002.

Хлебников 2004 – Велимир Хлебников. Собрание сочинений. Том пятый. М.: ИМЛИ РАН, 2004.

Aldred 1976 – C. Aldred. The Horizon of the Sun.- Journal of Egyptian Archaeology, vol. 62, 1976.

Böhtlingk und Roth 1863- Otto Böhtlingk und Rudolph Roth? Sanskrit-Wörterbuch herausgegeben von der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften, 4 T. St.Petersburg, 1863

Cantor 1895-1897 – G.Cantor. Beiträge zur Begründung der transfiniten Mengenlehre.- Mathematische Annalen, XLVI, 1895, SS. 481-512; XLIX, 1897, SS. 207-246.

Cassina 1942- M.Cassina. Sulla geometria egiziana.- Period. di Math. 4 Seria, 22, 1942, pp. 1-39.

Grandet 1995 – P.Grandet. Hymnes de la religion d’ Aton. Paris : Éditions du Seuil, 1995.

Jaccard 2004 – Jean-Philippe Jaccard. “Cisfinitum” и смерть. «Каталепсия времени» как источник абсурда.- Russian Literature, LVI, 2004, pp.199-212. 

Maybury-Lewis 1992 – D.Maybury-Lewis. In Quest of Harmony.- The Attraction of Opposites. Thought and Society  in the Dualistic Mode, ed. D.Maybury-Lewis and U.Almagore. Ann Arbor ; University of Michigan Press, 1992.  

Mirsky 1975 – S.Mirsky. Der Orient im Werk Velimir Chlebnikovs. Slavistische Beiträge, Bd.85. München, 1975.

Morenz 1957 – S.Morenz. Rechts und Links im Totengericht.- Zeitschrift für Ägyptische Sprache und Altertumskunde, Bd.82, 1957.

Struve 1930 – W.W.Struve. Mathematischer Papyrus des Staatlichen Museums der Schönen Kunst in Moskau. Quellen und Studien zur Geschichte der Mathematik. A, 1. Berlin , 1930.

Turayeff 1917 – B.A.Turayeff. The Volume of the Truncated Pyramid in Egyptian Mathematics.- Ancient Egypt , 1917, pp. 100-102.

Tyldesley 1999 – J.Tyldesley. Nefertiti. Egypt ’s Sun Queen/ New York : Viking/Penguin, 1999.